Есть одно редкое слово, не зарегистрированное в наших словарях - эвтаназия, что по-гречески означает "легкая смерть". Эвтаназия - это право человека на смерть. Да, существует даже такое право.

Лет десять-пятнадцать назад в различных кругах обсуждался вопрос, закреплять ли за человеком это право юридически и будет ли этичным для медицинских работников помочь неизлечимо больному и страдающему отойти в мир иной. Таким правом обладал бы смертельно больной человек, для которого жизнь становилась мукой, а медицина была бессильна помочь ему.

Предполагалось использовать для этих целей, например, безболезненные, но более или менее быстро умерщвляющие уколы. Но придти к единому знаменателю медикам, ученым и юристам так и не удалось. С одной стороны, казалось бы, почему не помочь мучающемуся от невыносимых болей человеку, тем более, если он сам молит о смерти, как выходе из делающих невыносимой жизнь страданиях? А с другой, как тебе, врачу, отнять у человека то, что не тобой дано? Забыть о клятве Гиппократа? Да и в конце концов, что ни говори, но это убийство.

В общем же, после недолгого обсуждения дискуссии на тему эвтаназии прервались, но не потому, что ученые мужи пытались отнять у бога право судить, решать судьбу (а судьба происходит от сочетания 'суд божий') человека, но из-за навалившихся тогда на страну проблем иного рода. (Единственным, которому дали право на смерть, и кто этим воспользовался, был Советский Союз, - после смертельной инъекции наркотика СНГ, сделанной в Вискулях тремя опытными врачами, пациент тихо и спокойно скончался).

Остается еще добавить, что в некоторых странах право на добровольную смерть все же предоставлено и известно немало случаев, когда им пользовались.

Эвтаназия — право на быструю смерть

Для этого голландцам достаточно вызвать врача на дом.

В апреле 1923 года у Зигмунда Фрейда обнаружили рак неба. В последующие 16 лет он стоически переносил многочисленные болезненные операции. Но еще в самом начале он сказал своему новому врачу Максу Шуру: «Пообещай мне, что когда настанет мой час, ты не дашь мне бесполезно страдать». И они ударили по рукам...

21 сентября 1939 года Фрейд сказал Шуру: «Дорогой Шур, ты, конечно, помнишь о нашем договоре. Ты обещал не оставить меня в беде, когда придет мое время. Теперь это только мука и все лишено смысла».

Позже Шур писал: «Я ввел ему подкожно два кубика морфия... Выражение боли и страдания исчезло с его лица. Двенадцать часов спустя я повторил дозу. Судя по всему, Фрейд был уже так близок к концу, что тотчас погрузился в глубокую кому и больше не очнулся».

Последняя сцена из жизни Фрейда является хорошей иллюстрацией к ведущейся в настоящее время в различных странах дискуссии о необходимости принятия закона об эвтаназии — добровольном лишении врачами жизни неизлечимых больных.

Если вам интересно знать, что значит жить в стране, где любой имеет право на быструю смерть, вы можете найти ответ на этот вопрос в Голландии. В то время как Верховный суд США только еще собирается принять решение относительно того, может ли неизлечимо больной пациент рассчитывать на помощь врача, чтобы положить конец своим страданиям, жители этой крохотной страны уже пользуются таким правом в течение 16 лет.

В Голландии уже давно не преследуют врачей, которые строго соблюдают установленные государством требования при лишении жизни неизлечимых больных. В случае невыполнения этих требований врачи преследуются по закону. Но если все делается по просьбе больного, боль и страдания которого невыносимы, а все возможности избежать добровольного самоубийства уже исчерпаны, достаточно вызвать врача на дом, чтобы начать процедуру эвтаназии.

Сторонники и противники принятия закона об эвтаназии в США в равной мере ссылаются на пример Голландии. По мнению последних, недавно проведенное исследование подтвердило, что предусмотренные законом меры защиты не являются достаточной гарантией от возможных нарушений: «В 1990 году более чем в половине всех случаев об эвтаназии даже нигде не сообщалось. Но еще более тревожит тот факт, что в 1000 случаев врачи лишили больных жизни, даже не удостоверившись окончательно в том, что они этого желали». Однако, как считают сторонники быстрой смерти в США, «все эти заявления не соответствуют действительности, и до сих пор ни один здоровый, находящийся в полном сознании пациент не был умерщвлен против своей воли».

Что бы ни говорилось о Голландии, речь ни в коем случае не идет о нации потенциальных самоубийц — скорее об обществе, максимально гарантирующем человеку всю гамму его прав, в том числе и право на легкую смерть. Всем. В том числе и Йоке Зуидерварт.

53-летняя медсестра уже в течение двух лет страдает от рака внутренних органов, испытывая сильные боли от огромной опухоли. «Однажды я подумала, пора сделать это, — говорила она, лежа на кровати в залитой солнцем крохотной квартирке в пригороде Алсмеера. — Потом я спросила своего доктора: «Вы поможете мне?» Он подумал и сказал: «Да».

Но благодаря удачно сделанной операции и приему сильнодействующих препаратов ожидание невыносимой боли растянулось на неопределенное время. Теперь она живет день ото дня «простой жизнью с простыми мыслями» рядом с обожающим ее новым супругом, готовая достойно завершить свой жизненный путь. Она достает карточку размером с обычный паспорт и читает: «В случае, если мне станет совсем плохо, у меня отнимется речь и надежд на выздоровление больше не останется, я согласна, чтобы меня умертвили». Продолжая сжимать в руке карточку «добровольного члена Голландского общества эвтаназии», она тихо добавляет: «Я очень довольна».

Зуидерварт не одна. Членами общества являются 90 000 человек, регулярно платящих членские взносы, что, несомненно, довольно много для небольшой нации, в которой существуют диаметрально противоположные отношения к эвтаназии и врачебной помощи самоубийцам. В 1995 году 3600 человек расстались с жизнью при помощи врачей. Это очень большая цифра для страны с 15-миллионным населением, если учесть, что в 1990 году таких пациентов было всего лишь 2700. Как показало недавнее исследование, более чем половине голландских врачей довелось хотя бы один раз выполнить эв-таназию. Остальные, не желая заниматься этим сами, отправляли больных к своим коллегам. По наблюдению врачей, пациенты часто не выполняют их предписания зная, что всегда есть альтернатива для решения вопроса. Голландская система здравоохранения заботится о здоровье своих граждан от рождения и до самой смерти, что полностью исключает материальную заинтересованность в эвтаназии как можно большего числа больных, а также тесные отношения со своим семейным врачом, до сих пор объезжающим своих пациентов на велосипеде, делает это решение скорее обоюдовыстраданным, чем клинически необходимым.

Тем не менее голландская система иногда тоже дает сбои. В 1991 году психиатр Будевийн Шабот помог умереть одной из своих пациенток. Женщина испытывала сильную депрессию, вызванную смертью двоих своих сыновей, но не была безнадежно больной. Шабот был подвергнут судебному преследованию за несоблюдение установленных требований, но не понес никакого наказания.

Голландцы гордятся имеющейся у них возможностью участвовать в открытом обсуждении любых проблем их жизни. И такое обсуждение не всегда заканчивается общим согласием. В этом отношении очень показательна позиция, занимаемая по отношению к эвтаназии протестантской церковью. Не осуждая громогласно эвтаназию со своих кафедр, священнослужители тем не менее призывают как можно реже прибегать к ней. Пять раз в неделю министр по делам протестантской церкви Питер Каузмейкер консультирует неизлечимых больных в Центре раковых заболеваний в Амстердаме. «Церковь не одобряет самоубийства, — говорит он, — но мы просто обязаны помочь человеку, оказавшемуся в ужасном положении».

Архену Эрику самому довелось пережить такую ситуацию. Его младший брат Маркус находился в крайне тяжелом состоянии после пяти лет страданий, вызванных вирусом СПИДа. Наконец, в 1992 году Маркус попросил своего врача помочь ему умереть. Ему было 32 года. «Он позвонил мне в среду и сказал, что все назначено на пять часов в пятницу, — вспоминает Архен на своей ферме. — Это было так странно разговаривать с человеком, который скоро умрет, и ты даже точно знаешь, когда это произойдет». Маркус выбрал смертельный раствор, составленный его терапевтом, — обычную смесь из снотворного и наркотиков, достаточно сильную, чтобы вызвать остановку сердца. Согласно действующей процедуре, психиатры подвергли его ряду тестов, чтобы выяснить, не находился ли он в состоянии депрессии и был ли способен принять правильное решение. «Он очень разозлился, — вспоминает Архен, — и сказал мне: «Посмотрел бы я на вас, как бы вы себя чувствовали, если бы страдали, как я». Когда вся семья была в сборе, Маркус выпил чашку с ядом, сморщился и пошутил: «Могли бы положить немного сахару». Затем его глаза закрылись, но он все еще был жив. Прошло примерно 30 минут, после которых, по предварительной договоренности, в случае, если он не умрет, доктор должен был сделать ему смертельный укол. «Руки у доктора тряслись, и медсестре пришлось ему помогать», — продолжает Архен. «Эвтаназия по крайней мере дает вам возможность достойно уйти из жизни, — добавляет он с мрачным видом. — Странно, но иногда люди больше жалеют умирающих животных».

Приемлема ли голландская система для других стран? «Эта система, в принципе, может применяться в других странах, но только в принципе, — говорит сотрудник Министерства здравоохранения Голландии Джап Виссер. — Все зависит от характера нации. Наверное, у нас особый характер». Может быть, так оно и есть, но даже в самой Голландии нет единого мнения среди врачей. В конце 1995 года Королевская ассоциация врачей выступила с обращением, в котором призывала своих пациентов самим сводить счеты с жизнью и не втягивать в это врачей.

Йока Зуидерварт еще не решила, каким способом совершить самоубийство. Может, она проглотит таблетку или выпьет смертельный раствор. «Но в любом случае сначала я сильно напьюсь и постараюсь провести хороший вечер», — говорит она, хихикая, совсем как озорная школьница. И вдруг ее лицо становится серьезным: «По радио и телевидению все говорят, что, когда появилась эвтаназия, стало легко умирать. Все это неправда. Умирать не хочется никому».